«Зачем стреляют родные украинцы?»
В Донбассе после заключенного перемирия наблюдается относительное затишье. Жители поселков, пользуясь передышкой, по мере возможностей приводят в порядок пострадавшие здания. Сильнее всего за последний месяц в ДНР досталось селу Красноармейское: под огонь ВФУ (вооруженных формирований Украины) попал 71 жилой дом, а также школа, амбулатория и детский сад. Ситуация усугубляется тем, что до Донецка отсюда далеко — 100 км. Более того, две деревни, входящие в администрацию села, — Октябрь и Куликово, располагаются в «серой зоне», то есть, по сути, под перекрестным огнем воюющих сторон. Специальный корреспондент «Известий» побывал в Красноармейском и узнал, как живут люди на одном из самых неспокойных участков линии соприкосновения.
Хлебом обеспечены
Красноармейское — это юг республики. До «заграничного» Мариуполя отсюда — 20 км. До ближайшего курорта Азовского моря — 10. А до передовой — четыре.
— Юг всегда был сельскохозяйственной житницей региона и остается ею сейчас, несмотря на обстрелы, постоянную опасность и горящие поля, — рассказывает «Известиям» глава Красноармейской администрации Ирина Дяченко. — Мы продолжаем возделывать землю. Понемногу очищаем поля от неразорвавшихся снарядов. На днях отметили праздник урожая — собрали пшеницу, ячмень, горох. Хлебом республика уже обеспечена — это главное! На очереди — подсолнечник, кукуруза.
Село Красноармейское, жители ждут помощи в восстановлении домов от Красного Креста
До недавнего времени Красноармейское, по словам собеседницы, жило относительно спокойно. После 2015 года имели место только единичные попадания снарядов. Ситуация изменилась месяц назад: 1 июля украинские военные накрыли населенный пункт из минометов. Спустя неделю — в ночь с 7-го на 8-е — обстреляли еще три раза. В результате пострадал почти каждый четвертый дом.
— В здании администрации ни одного целого окна, закрыли пока пленкой, — делится Ирина Дяченко. — В школе два этажа без окон и дверь вырвало. Пострадали амбулатория, детский сад, три магазина, аптека, заправка, кафе. Стройматериалов в администрации нет, помочь жителям можем только пленкой и тентом. Благо откликнулся Красный Крест. Ждем инженеров, которые проведут обследования, составят акты по всем повреждениям и помогут с материалами. Люди в ожидании, надежда только на них…
О ситуации после наступления перемирия руководитель говорит так:
— Тихо. Изредка слышим только автоматные очереди. Очень хочется, чтобы обострение не повторилось!
Сгорели собака и кошки
Одна из пострадавших от обстрелов — пенсионерка Тамара Викторовна, жительница улицы Зои Космодемьянской. В мае похоронила после долгой болезни мужа. И вот спустя два месяца такая напасть.
— Сгорели хозяйственные постройки, — ведет меня по пепелищу Тамара Викторовна. — В огне собака сгинула, три кошки, курицы, утята.
Дом у женщины цел. Но нет окон, потолок изрешечен, стены пошли трещинами.
— Еще один прилет — и завалится, а впереди зима, — вздыхает она. — Жду самой элементарной помощи — шифер, стекло. А ночевать к соседям хожу — вечером придешь, утром обратно. Больше некуда…
Тамара Викторовна с выжившей после обстрела кошкой, в огне потеряла собаку, котят, домашнюю птицу, с. Красноармейское
Через три дома двор другой пенсионерки Галины Александровны. От летней кухни после бомбежки остались одни головешки. От виноградной арки — закопченный металлический каркас. Входная дверь без доски. Окна без стекол.
— Бить нас начали под утро, — вспоминает она. — Прибежала соседка, мы с ней вместе спрятались в ванной, плакали и Богу молились: «Господи, помоги, сохрани нас!» Я ей сказала: «Сейчас ударят, и будь что будет — встаем и бежим к соседу, у него подвал крепкий, другого выхода нет!» Дождались тишины и рванули. Только юркнули в подвал — снаружи снова грохнуло. Да так близко! Мы начали считать разрывы — 70 насчитали. А потом перестали…
Чудо на автозаправке
Устроиться в Красноармейском трудно. Или в администрацию — социальным работником: зарплата 3–4 тыс. рублей в месяц. Или частником. Или к частнику.
Заправщик АЗС Александр: цистерны не взорвались только чудом, с. Красноармейское
Александр Тарановский — заправщик на единственной на три села АЗС. Рабочий день — с 7:00 до 20:00. Зарплата — до 5 тыс. рублей.
— Не жалуюсь, — пожимает плечами. — Тем более хозяйство держу, мы с него кормимся. Огород, сад, кролики, козы. Как говорится: стакан молока выпил — уже сытый.
Александр проводит меня по территории автозаправки, укрытой после обстрелов со всех сторон мешками с песком.
— Будку оператора прошило в 18 местах, мы подсчитали, — рассказывает «Известиям» рабочий. — Счастье, что женщина-оператор успела выскочить, доползла до забора и там переждала. Всё вокруг посечено — газовая установка, колонки. А цистерны с пропаном-бутаном не тронуты. Смотрим и не верим — чудо! Если бы задело — полколхоза бы разнесло.
Другой житель Красноармейского — Юрий Петрович — выращивает дыни и арбузы.
— Последние два года пшеницей занимался, но работал в убыток, бросил, — говорит Юрий Петрович. — Сейчас — бахча. Туговато дело идет. У нас ведь тут две проблемы, не считая войны. Отсутствие денег — народ почти не покупает, только если приезжие. И воды нет. В скважинах вода высохла, ушла. Одна надежда на дождь. А он в наших краях, сами понимаете, редкость. Поэтому урожай скромный. Ну и цены невысокие. Тот же арбуз начинаем продавать с 15 рублей за 1 кг, а заканчиваем 3–5 рублями. Прибыль небольшая…
С Украины в ДНР
С началом войны население трех прифронтовых сел сократилось примерно вдвое. В Красноармейском сегодня проживает 948 человек, в Октябре — 89, в Куликово — 68. Впрочем, несмотря на ситуацию, люди продолжают жениться, появляются дети.
— В этом году у нас родилось трое ребятишек, зарегистрированы две свадьбы, — рассказала глава администрации Ирина Дяченко.
Один из таких браков (оформили на прошлой неделе), можно назвать нетипичным для Донбасса, но при этом — очень показательным для всей нынешней конфликтной ситуации. Свадьбу справили уроженцы Хмельницкой области — 40-летняя Екатерина и 43-летний Сергей.
— Мы знакомы еще со школы, — делится с «Известиям» Екатерина. — Уже тогда он признавался мне в любви. Но не сложилось, каждый пошел своей дорожкой. В начале 2000-х годов он переехал в Донбасс, устроился работать на шахту. У меня было свое большое хозяйство в родном селе в Хмельницкой области. У каждого свой брак, дети. А потом разводы. С началом войны он ушел в ополчение и служит до сих пор. В прошлом году нашел меня в соцсетях и пригласил в гости. Я приехала — встретиться, посмотреть. И поняла: мой человек. Взяла четверых своих ребятишек и переехала в ДНР. Жалею? Нет, конечно. Рядом любимый мужчина — это главное.
Солдаты ВСУ
На вопрос, а как же война, границы, Екатерина отвечает:
— Почему я должна по чьей-то указке считать своих вчерашних земляков врагами, о чем вы говорите? Да, честно сказать, мои близкие сначала отпускать меня побаивались. Но отнеслись с пониманием. Россию у нас воспринимают нормально, без агрессии. К ДНР многие относятся с сочувствием. Ненависти нет.
На новом месте, объясняет Екатерина, она освоилась. Односельчане приняли тепло. Единственное — детей пугают обстрелы. А еще у них возникает вопрос: зачем стреляют родные украинцы? «Как объяснить? Парадоксальная ситуация, — говорит женщина. — Как и вся эта война».
«Нужна помощь!»
В села «серой зоны» журналистам дороги нет. Однако мне удается встретиться с народным старостой Октября — Галиной Коваль.
— Трудно, — вздыхает Галина Васильевна, выступая, кажется, от лица жителей всех многострадальных «серых зон» Донбасса. — На всё наше село остался один колодец, и тот только с технической водой, остальные высохли. Из почти 100 голов коров осталось 11, а нам ведь надо как-то жить. И кормов не выделяют. И зерна для птицы нема. И денег у людей нет. Услышьте нас! Помощь нужна. Нас ведь как бы нет — «серая зона». А мы — есть!
На вопрос, на что остается надеяться в такой ситуации, староста Октября отвечает, не раздумывая:
— На Россию. Мы знаем, что она о нас помнит. И власть, и простые люди. От этого легче. Знаем, что время настоящей помощи еще придет.
