Картонная роскошь
В Новой Третьяковке открылась выставка Валерия Кошлякова «Романский пленник… или такелажные работы». Странное название призвано отразить контраст, заложенный в самих произведениях: изысканные, романтические виды европейских городов написаны на упаковочном гофрокартоне, вдобавок изрезанном и будто промокшем под дождем.
Кошляков — один из самых известных и дорогих отечественных художников. И хотя он уже несколько лет живет во Франции, да и его выставочные проекты куда чаще проходят за границей (практически одновременно с третьяковской экспозицией открылся проект «Новые фрески для старого замка» во Франконвиле под Парижем), сам дух его искусства был и остается глубинно русским. Пастельные, будто выцветшие краски, мерцающие в многочисленных подтеках, рождают образы, полные ностальгии и тоски по «прекрасному далеку». Как тут не вспомнить светлую грусть чеховских пьес?
В «Романском пленнике», однако, эффект усиливается благодаря выбору материала. Использовав порванные коробки от мебели, компьютеров, бытовой техники, автор буквально проиллюстрировал знаменитые строки Ахматовой — «когда б вы знали, из какого сора...». Зачастую и не разберешь, специально повреждена поверхность или случайно — настолько органично выглядят порезы, рваные края, местами обнаженные «ребра» гофрокартона, спасенного художником от гниения или переработки.
Но, помимо поэтических смыслов, здесь есть и проза жизни. Большинство работ были созданы в начале 1990-х, в художественных мастерских на Трехпрудном бульваре — Кошляков занимал там чердак и имел крайне стесненные условия, не подходившие для работы над крупноформатными холстами. Так что картонки, склеенные скотчем, — во многом вынужденная мера. И уж тем более бедный молодой художник не мог позволить себе вживую увидеть красоты Европы. Образы Венеции, Рима, Берлина — это параллельная реальность, несбыточная (как тогда казалось) мечта.
Кошляков создал «город контрастов»: вечная архитектура — и недолговечный материал; роскошь — и дешевизна; объем, пространственное «звучание» изображенных объектов — и нарочито плоскостное решение композиции (перспектива будто вымывается многочисленными искажениями, зачастую оставляющими лишь контуры исторических зданий)... Но вот что удивительно: при всех противоречиях «такелажные работы» производят очень цельное впечатление и рождают ощущение внутренней гармонии.
Пусть это «прекрасное далеко» кажется лишь миражом, зато его красота — со всеми подтеками, брызгами, странными красками — для нас реальна. И она облагораживает не только убогие материалы, проделавшие умопомрачительный путь из помойки в Третьяковку, но и душу зрителя. В конце концов, как признается сам автор, реальная Италия оказалась совсем не такой, какой он ее себе представлял по книгам и репродукциям. Вот и выставка напоминает нам о том, что красоту и гармонию нужно искать не вовне, а в себе самом.
