Здравствуй, Дедушка Мороз: как россияне приучились праздновать Новый год
Нынешнее новогоднее торжество, в известном смысле, юбилейное. Это двойной повод для веселья. 90 лет назад, 28 декабря 1935 года, в Советском Союзе произошла молниеносная «реабилитация» любимых в народе детских праздников — после нескольких лет официальной опалы. Как это было, вспоминали «Известия».
В лесу родилась елочка
Зимние праздники в нашей стране стали широко отмечать со времен первого российского императора. В допетровской России Рождество Христово, конечно, почитали, но этот праздник, в отличие от Светлого Воскресенья, не считался кульминацией православного календаря. Новый год и вовсе считали с 1 сентября, отмечая его яблоками, а не елками.
Вокруг каждого праздника складывается мифология. В начале ХХ века традиционными стали детские елки. Причем отмечали не только Рождество, но и приход нового года. В 1903 году в детском журнале «Малютка» вышло стихотворение Раисы Кудашевой «Елка»:
В лесу родилась Елочка,
в лесу она росла;
Зимой и летом, стройная,
зеленая была.
Метель ей пела песенки:
«Спи, Елка... баю-бай!»
Мороз снежком укутывал:
«Смотри, не замерзай!»
Через два года Леонид Бекман, агроном и музыкант-любитель, для своей маленькой дочери Верочки сочинил на эти стихи песенку, ставшую вскоре гимном русских рождественских и новогодних праздников. Сборник «Верочкины песенки» за несколько лет выдержал четыре издания. О песенке подзабыли во время Первой мировой, но с 1936 года «Елочка» получила всесоюзное распространение. С той поры эту песню наизусть знали едва ли не все советские дети.
Опала и реабилитация
Большевики боролись с церковными традициями и, закрепившись у власти, стали популяризировать светские праздники. В том числе — встречу Нового года. В рабочих клубах и школах устраивались елки для детей. Сам Ленин посещал детскую елку в Сокольниках, и воспоминания об этом вечере легли в основу новогодней легенды на советский лад. Гражданская война — это голод, кровь, лишения. Не хватало хлеба, горючего, дров. Но под Новый год взрослые старались потешить детей, приберегали для них угощения, наряжали елки...
В конце 1920-х праздник угодил в опалу. В газетах и в школах началась кампания против елок. Боролись, вообще-то, с религией, но под удар попали и новогодние праздники, которые, как почему-то считалось, трудно отделить от Рождества. В детских журналах публиковались статьи о том, как хорошо вместо хороводов вокруг нарядной елки кататься на коньках и лыжах. И для здоровья полезнее, и для души. Под удар попали и волшебные сказки. В то время детским писателям рекомендовали развлекать школьников общественно-полезными очерками о профессиях, о географии, о математике.
Но так продолжалось недолго. Человеческая природа взяла верх — и борьбу со сказками объявили «левацким перегибом». В конце 1935 года в Москву приехал второй секретарь ЦК Компартии Украины Павел Постышев. На встрече со Сталиным он предложил превратить встречу Нового года во всеобщий советский детский праздник, который следует отмечать с размахом.
Сталин ответил: «Возьмите на себя инициативу, выступите в печати с предложением вернуть детям елку, а мы поддержим». 28 декабря в «Правде» появилась небольшая заметка Постышева «Давайте организуем к Новому году детям хорошую елку».
«Комсомольцы, пионерработники должны под Новый год устроить коллективные елки для детей. В школах, детских домах, во дворцах пионеров, в детских клубах, в детских кино и театрах — везде должна быть детская елка! Не должно быть ни одного колхоза, где бы правление вместе с комсомольцами не устроило бы накануне Нового года елку для своих ребятишек»
Всё уже было готово, чтобы поддержать эту инициативу. Комсомольцы тут же взялись за организацию новогодних праздников. В клубах и детских садах стали устанавливать елки. А через год в конце декабря уже и города встречали праздник в сказочном убранстве. Сергей Михалков и Лев Кассиль уже сочиняли программу елочных представлений. Ведь празднику, чтобы утвердиться в сердцах, требовалась талантливая, захватывающая сказка. И она получилась! Злые силы пытаются сорвать новогодний праздник, но пионеры и их друзья побеждают — и на елочке зажигаются огни.
Главным персонажем праздника стал, разумеется, Дед Мороз. Его нельзя считать аналогом европейского Санта Клауса, хотя во многом они похожи. Наш герой — волшебный дух зимнего леса. В русском фольклоре это суровый, неумолимый чародей. Советские писатели дополнили свиту Деда Мороза внучкой Снегурочкой. Ее позаимствовали из романтической и печальной сказочной феерии Александра Островского о ледяной девушке, которая тает от любви и от солнечных лучей. Но советская Снегурочка — оптимистка, хохотушка, она не боится ни света, ни тепла, водит с детьми хороводы, разучивает песенки и помогает деду творить новогоднее волшебство.
Реальность казалась продолжением сказки. Четверка папанинцев и их четвероногий друг, любимец детворы пес Веселый, отмечали праздник на дрейфующей льдине в районе Северного полюса. Их поздравляли и воспевали. По радио с новогодними пожеланиями для полярников выступил сам всенародный староста Михаил Калинин. С этого началась традиция таких поздравлений: главы государства желали соотечественникам счастливого нового года. А на детских елках важнейшим персонажем в те времена был полярник. В Колонном зале Дома союзов на праздничном представлении на самом почетном месте красовалась папанинская палатка.
Праздничный уклад
Шампанское под Рождество пили и в XIX веке, но после того, как известный конферансье Гаркави в костюме деда Мороза на сцене колонного зала Дома Союзов поднял фужер с игристым, это традиция стала незыблемой. Главной праздничной закуской в 1930-е были жареные пирожки с мясом, капустой, грибами. Потом больше внимания стали уделять салатам. Королем застолья считался сытный винегрет. Немалую популярность снискали оливье (его также именовали столичным) и селедка под шубой.
Прекрасные новогодние игрушки для детей предвоенного времени создавали не только на фабриках. Их мастерили отцы и деды, а часто — и сами дети. А в 1937 году появился первый советский мультфильм про новый год — черно-белый, но такой веселый и забавный, что и сегодня мы смотрим его с увлечением. Это неудивительно: создавала картину Ольга Ходатаева, настоящий классик жанра. Несносный Волк, мечтающий сорвать праздник, повадками напоминает кулака-вредителя из карикатур того времени. В конце картины могучий Дед Мороз под задорную джазовую музыку сдувает Волка с лица земли. Кстати, в 1978 году мультипликаторы создали вторую версию этой сказки.
В предвоенные годы ребята уже ждали Нового года как самого главного дня в году. В детских шагах и школах готовили специальные новогодние утренники, представления, в которых принимали участие и взрослые, и дети.
Нередко в последние декабрьские дни проводились костюмированные вечера — детские карнавалы, маскарады, на которых ребят наряжали не только в зайчиков, снежинок и медвежат, но и в летчиков, трактористов, полярников, красных командиров. Веяния времени чувствовались в каждом мероприятии. Многим полюбились и герои зарубежной литературы — от Красной Шапочки до мушкетеров.
В 1935 году Новый год стал прежде всего детским праздником. Ни в статье Постышева, ни в других публикациях 1935–1936 годов о торжествах для взрослых не было ни слова. Но очень скоро оказалось, что Деду Морозу все возрасты покорны. Торжественная встреча наступления Нового года — в полночь — стала в нашей стране традиционной.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
