Яблоко задора: Марк Розовский поставил спектакль про Стива Джобса
Черная водолазка, синие джинсы Levi's, кроссовки New Balance и круглые очки — еще 30 лет назад эти вещи стали фирменным образом Стива Джобса. В таком виде он проводил знаменитые презентации продуктов Apple и в таком же образе актер театра «У Никитских ворот» Богдан Ханин появился перед зрителями в новом музыкальном шоу его художественного руководителя Марка Розовского. О том, почему режиссер посвятил целый спектакль американскому визионеру и зачем решил рассказать его историю в формате джазового мюзикла, — в материале «Известий
Поющий визионер и танцующий диктатор
Марк Розовский поставил себе заведомо провокационную задачу: не пересказывать в очередной раз биографию Стива Джобса, а перевести его миф на язык музыкально-поэтического шоу — джаз-поэмы с живым камерным оркестром, танцами и по-настоящему бродвейскими сценами.
Художественный руководитель театра «У Никитских ворот» Марк Розовский перед премьерным показом спектакля «Джобс»
— Стив Джобс действительно изменил жизни людей. Он перекроил их, затронул саму человеческую природу. Как пройти мимо такой фигуры? Это предмет отдельного изучения. Но в театральном спектакле, тем более в выбранном мной жанре, невозможно объять необъятное — и я на это не претендую. Это не биография. Я выбрал принципиально иную, можно сказать, звукосшибательную форму — шоу. Всё началось с моей стихотворной поэмы «Посвящение Джобсу», опубликованной год назад в журнале «Юность». Уже тогда я понимал: это будет музыкальное произведение, — рассказывал Розовский перед спектаклем «Известиям».
Эта позиция и становится ключом к пониманию постановки. По форме та напоминает калейдоскоп ключевых эпизодов из жизни человека, которого одни считали гением и визионером, а другие — диктатором и манипулятором.
Как ни парадоксально, при всей кажущейся дистанции между Джобсом и театром, в его образе много сценичности. Его презентации стали самостоятельным культурным феноменом, а ораторский талант и дар убеждения роднят его с драматическим актером. Джобс настаивал на том, что Apple создает не продукты, а смыслы — и тут он удивительно близок театру. Именно эту ауру Джобса Розовский использует наиболее свободно. На сцене герой становится не столько конкретной персоной, сколько силой воздействия: свет, голос, пауза работают на эффект почти гипнотического притяжения.
Зрителю предлагают пройтись по знаковым точкам биографии Джобса. Под легкий танцевальный мотив мы узнаем, кем были родители человека, изменившего мир, — немка мать, сириец отец и американские приемные родители — Пол и Клара Джобс. Следующая сцена — легендарный гараж, где в 1976 году два Стива — Джобс и Возняк — собирали первые компьютеры Apple. А после — судьбоносные встречи с Джоном Скалли, переманенным из Pepsi, страстные романы, будущая жена Лорен Пауэлл, культовые презентации, увольнение из собственной компании и триумфальное возвращение.
Розовский постепенно наращивает плоть на уже каноничный образ Стива Джобса, как всегда облаченного в черную водолазку от японского дизайнера Иссей Мияке, синие джинсы Levi's и кроссовки New Balance. Интересно, что в программке указано: актер Богдан Ханин играет не Стива Джобса, а от имени Стива Джобса. Такой уловкой режиссер еще раз подчеркивает, что зрители смотрят не байопик. Ведь у Розовского Джобс еще и поет.
От жизни Джобса до арии Иисуса
При всей условности Розовский не отказывается от хронологического принципа. Спектакль состоит из отдельных номеров — у каждого есть название, автор музыки — Дмитрий Толпегов, текста — Марк Розовский. Вместе они последовательно создают портрет героя. При этом повествование постоянно прерывается цитатами из известных мюзиклов: неожиданно звучит ария Gethsemane из рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда» в живом исполнении Максима Якимова, культовый номер Big Spender из бродвейского хита «Милая Чарити» и пронзительное Je t'aime Лары Фабиан.
Здесь стоит отметить отличную вокальную и танцевальную форму труппы театра «У Никитских ворот»: артисты с легкостью переключаются между ломаной пластикой Боба Фосса, техничным степом и сложнейшими вокальными номерами.
С другой стороны, формат шоу не позволяет углубляться в трагические и этически сложные эпизоды его жизни — массовые сокращения, изгнание из Apple, болезнь, отказ от традиционного лечения и смерть. На всё просто не хватает времени. Ведь драму надо втиснуть в 15 вокально-танцевальных номеров за неполные два часа без антракта.
Частично этот дефицит компенсирует видео-арт братьев Вениамина и Ильи Флярковских, собранный из исторических фотографий и документальной хроники. Он дает зрителю необходимую опору и ощущение реальности за сценической абстракцией.
Импровизация, цифровизация, абстракция
Музыка здесь — не фон, а полноправный участник действия. Джаз становится не только методом, но и отдельным героем спектакля. Розовский пригласил пятерых музыкантов, включая джазовое трио «Круглый бенд». Они постоянно находятся на сцене, перехватывая внимание не меньше актеров. Чего стоит одно лишь соло Алексея Круглова на двух саксофонах одновременно.
Джаз, как известно, строится на теме и вариациях — и сам Джобс был мастером вариации. Одни и те же идеи он умел подавать то как «революцию», то как «необходимый шаг», в зависимости от аудитории и момента. Поэтому музыкальная метафора оказывается не просто уместной, а глубоко точной.
Кульминацией становится импровизационное слияние героя с музыкантами. Джобс в исполнении Ханина, как джазовый солист, ведет ансамбль, задает тему, провоцирует взаимодействие, но требует абсолютной верности замыслу. Эта метафора многозначна и современна. Ведь технологическое творчество действительно похоже на коллективную сессию, где лидер задает тон, но ценность рождается именно в совместной работе.
При этом вопрос этики и ответственности в спектакле остается открытым. Розовский показывает создателя-гения, но почти не ставит под сомнение последствия его революции: массовая цифровизация, корпоративная культура, вопросы приватности и труда — эти темы затронуты вскользь, если затронуты вообще.
Спектакль «Джобс» — это не копия прототипа, а музыкальная абстракция, в которой реальный мастер презентаций превращается в лидера-импровизатора и, словно в Stairway to Heaven, уходит на небеса. Но делает это, как и положено создателю революционного технологичного продукта, не по лестнице, а на красном подъемнике.
