«Новые лекарства от болезни Альцгеймера устраняют причину патологии»
Эффективные препараты от деменции на основе антител уже зарегистрированы и применяются в США, однако их нужно использовать на ранних стадиях болезни, поэтому внедрение лекарств потребует изменений во всей системе помощи пожилым людям. Во Всемирный день борьбы с болезнью Альцгеймера главный научный сотрудник отдела внешних научных связей Психиатрической больницы имени Алексеева Ольга Карпенко рассказала «Известиям» о самых передовых методах лечения патологии, а также о том, как новые герои, искусственный интеллект и компьютерные игры влияют на психику людей.
«Лекарства от болезни Альцгеймера, которые устраняют причину патологии»
— 21 сентября во всём мире проводится Всемирный день борьбы с болезнью Альцгеймера. Эта патология долгое время оставалось неизлечимой. Однако технологии развиваются. Каких успехов удалось достичь в этом направлении?
— Появились новые лекарства от болезни Альцгеймера, которые устраняют причину патологии. Но для их внедрения придется перестроить саму систему здравоохранения. Это препараты на основе антител, которые убирают амилоидные бляшки. Они эффективны для профилактики болезни на ранних стадиях, уже зарегистрированы в США и применяются на практике.
В Великобритании также были заседания специалистов Национальной системы здравоохранения страны по этой теме. Там говорили: чтобы внедрить эту технологию в практику, нужно сместить акцент в системе помощи пожилым людям в сторону профилактики. То есть надо проводить рутинное генетическое тестирование и смотреть генотип человека, потому что у нового лекарства есть определенные противопоказания и его можно назначать не всем. Для профилактики нужно повсеместно внедрять МРТ- сканирование головного мозга, а это делает необходимыми определенные изменения в порядке предоставления медицинских услуг.
— В каком возрасте это нужно делать, чтобы новое лекарство работало?
—Вообще, считается, что есть определенная генетическая предрасположенность. Ген АРOЕ связан с повышенным риском болезни Альцгеймера. Хотя это положение всё еще находится в области исследований, оно одно из наиболее доказанных. Поэтому знать о предрасположенности пациента можно даже с рождения.
Считается, что первые физиологические изменения в ткани головного мозга появляются в районе 40 лет, но клинически они еще никак не проявляются. Классически, клиническое проявление развивается где-то в районе 60 лет. Поэтому, если мы говорим о профилактике, она должна быть поэтапной. Генетический скрининг — чем раньше, тем лучше. Нужно проводить МРТ-сканирование или томографию, что, конечно, очень дорого и вряд ли найдет массовое применение. В любом случае, начинать эту работу нужно в возрасте 40 лет.
«По сюжету бредовых переживаний можно даже как-то уловить дух времени»
— Современные технологи значительно изменяют жизнь людей. Как это влияет на психическое здоровье и особенности болезней психики? В лечебницах всё так же можно встретить человека, который считает себя Наполеоном, или теперь чаще встречаются «Илоны Маски»?
— Надо сказать, что эволюционирует не только технология и меняются не только герои, но также и психопатология. Те расстройства и проявления, которые мы наблюдали в XIX веке, во времена Наполеона, отличаются от того, что мы наблюдаем в XXI веке. Этот связано, в частности, с тем, что появились новые методы лечения, и поэтому мы уже не допускаем, чтобы психическая болезнь зашла в такую тяжелую форму, которая была возможна до лекарственной эры.
Поэтому клинические проявления, когда человек чувствует себя Наполеоном или любым другим героем или персонажем, сейчас встречаются крайне редко. Такие случаи можно перечесть по пальцам. Но, с другой стороны, люди, у которых развиваются психические расстройства, всегда идут в ногу со временем — что на повестке дня, то обычно и встраивается в структуру заболевания.
Пациенты с такими психическими особенностями очень чувствительны. Они ловят мельчайшие сигналы из окружения, и это сразу встраивается в их клиническую картину. Например, их очень интересует всё, что связано с криптовалютой или с искусственным интеллектом. Но в то же самое время сохраняются и традиционные сюжеты — например, библейские, а также идеи связи с Богом или какие-то мистические сюжеты. Всё это остается.
— Есть ли разница для психиатра, например, если человек говорит, что он общается с Илоном Маском вживую или ему кажется, что он переписывается с ним в мессенджере? Для лечения такого расстройства важны нюансы?
— В целом, для лечения это не слишком важно. Просто задействованы разные сенсорные системы: одно дело, если больной его видит, — это галлюцинация, а если переписывается по гаджету, то это более сложная вещь.
— Давайте продолжим тему самоиндентификации. Сегодня очень популярны компьютерные игры, где пользователь может почувствовать себя персонажем любого пола и возраста. Насколько это может быть опасно для психики?
— В эти игры люди играли всегда — если в XVIII веке они подрисовывали себе усы или устраивали карнавал, то теперь больше технических возможностей. Однако человеческая природа осталась той же. Людям нравится играть в игры, им нравится перевоплощаться и выдавать себя не за тех, кто они есть.
Но есть другая опасность. Сейчас модная тема — «фейк-ньюс», то есть возможность создавать фейки, когда сложно отличить мошенника даже от своего приятеля. Если у человека полностью сохраняются интеллектуальные способности, он всегда отличит фальшь от истины.
А вот если они ослабевают, например, в силу возраста или в силу какой-то стрессовой ситуации, этим часто пользуются мошенники. Они же звонят в основном пожилым людям, либо они искусственно создают стрессовую ситуацию у человека, представляясь, например, его начальником. Ставят в условия, когда у человека теряется способность к критике и он хуже отличает подделку от настоящего.
— А как в вашей области используется искусственный интеллект?
— Появление искусственного интеллекта дает удивительные возможности с точки зрения терапии психических расстройств. Были исследования, когда сравнивали реальных психотерапевтов и виртуальных. ИИ выигрывает в наиболее структурированных методах психотерапии, — например, когнитивно-поведенческой. В ней есть определенный алгоритм работы с пациентами. И считается, что чем ближе терапевт к этому алгоритму, тем лучше будет результат лечения.
— Может ли эта технология стать массовой?
— Да, этой тенденции уже около 10 лет. Например, это активно изучается в скандинавских странах и Северной Европе. Чтобы вырастить одного психиатра, нужно потратить очень много усилий. Таких специалистов всегда не хватает, поэтому их роль делегируют врачам общей практики, психологам, а теперь и роботам. Конечно, когда есть возможность пообщаться с психиатром-человеком, это всегда лучше. Со временем такие слуги будут становиться всё более привилегированными. Но робот всё же лучше, чем ничего.
— Как больные склонны воспринимать искусственный интеллект? Как позитивный авторитет или «злой гений»?
— Это не важно, ведь дело не в искусственном интеллекте, а в человеке, который заболел. Сюжет может быть самый разный, позитивный и негативный. Конечно, психика устроена так, что люди больше склоны к пессимизму. Если проанализировать эмоции, то у нас гораздо больше слов для отображения негативных переживаний, чем позитивных. Это необходимая для выживания стратегия. Лучше ожидать худшего и всегда оценивать риски.
— Как на психику может влиять активное использование соцсетей?
— В начале 1990-х были такие «будки гласности». Туда мог зайти любой человек и всё что угодно сказать на камеру. Соцсети — это практически то же самое. Людям дали трибуну, а как дальше ею воспользоваться, каждый человек выбирает сам. Но есть исследования, подтверждающие, что слишком сильное, чрезмерное погружение в соцсети связано с более высоким риском депрессии.
Психологически соцсети — это часто нарциссическая среда, где человек выставляет себя в лучшем свете и рассказывает про свою жизнь только самое хорошее. Поэтому у других пользователей возникает ощущение, что они полные неудачники, потому что не съездили на море или не заработали деньги на дорогую машину. Фактически, это работает как и любое массмедиа, просто теперь оно доступно каждому человеку.
— Давно известно, что обилие плохих новостей повышает уровень стресса.
— Да, как раз, когда была пандемия коронавируса, всё мировое психиатрическое сообщество говорило про «инфодемию». То есть тот информационный фон, который создавался, зачастую вредил психическому здоровью населения больше, чем сам вирус.
— Насколько ценный материал для исследований могут дать психиатрам соцсети?
— Лингвистический анализ соцсетей и их контента открывает новые возможности. С их помощью можно решить больной вопрос психиатрии — сделать возможной раннюю диагностику и профилактику психических расстройств. Через анализ соцсетей и текстов, которые пишут в них люди, сегодня пытаются выявлять ранние признаки психических нарушений, чтобы вовремя предложить человеку помощь.
Однако сложности возникают, когда пытаются внедрить эту технологию в практику. Не совсем понятно, как корректно пригласить такого пациента к психиатру, чтобы оказать ему помощь на раннем этапе.
«Сегодня мы снова возвращаемся к психоделикам»
— Как сейчас развиваются классические методы лечения психических расстройств?
— Проблема психиатрии в том, что у нас очень мало новых лекарств. Их всё время пытаются синтезировать, но, к сожалению, в этой области не так много успехов, как хотелось бы. Большинство лекарства в этой сфере были обнаружены случайно. Когда мы сознательно пытаемся создать новые препараты, из этого редко получается что-то толковое. Как я уже говорила, самое прорывное сегодня — это средства для лечения болезни Альцгеймера. Остальные разработки — это так или иначе вариации уже давно известных соединений. По большому счету, с 50-х годов XX века мы не слишком сильно продвинулись. Сегодня мы снова возвращаемся к психоделикам, изучаем их в качестве потенциальных средств лечения.
— А каких конкретно патологий?
— Самых разных. Но чаще всего говорят о резистентных формах депрессии и расстройствах пищевого поведения. Есть попытки лечения шизофрении, но лучше всего получается искать средства борьбы с нервной анорексией. Речь идет как о методах, совмещенных с психотерапией, так и о чисто фармакологических исследованиях.
