«Люк Бессон свое царство строил годами»
Один из самых востребованных актеров своего поколения, Калеб Лэндри Джонс умело превращает свою фильмографию в пантеон. «Во все тяжкие», «Твин Пикс», «Три билборда», «Мертвые не умирают», «Отель «Флорида» — он точечно выбирает роли, и это уже принесло ему приз в Каннах. Теперь у него сильнейший тандем с Люком Бессоном: сначала они выпустили скандального «Догмена», теперь выходит «Дракула» (со следующей недели — в российском прокате), уже в работе новая картина. О причинах этого сотрудничества и о связи с Россией Калеб Лэндри Джонс рассказал «Известиям».
«Гэри Олдман настолько прекрасен в образе Дракулы!»
— Когда я готовился к нашей беседе, я еще раз посмотрел, какие актеры играли Дракулу. Бела Лугоши, Орсон Уэллс, Дэниел Дэй-Льюис, Клаус Кински, Гэри Олдмен, Уиллем Дефо... Какова была ваша первая реакция, когда вам предложили сыграть Дракулу?
— Люк просто намекнул на это мимоходом. Знаете, не «это следующий фильм, который я собираюсь снять» или «давай сделаем это», а просто как нечто, что может быть интересным. Что вот, такой интересный персонаж. И что Люк видит меня в этой роли. У меня сразу в голове, конечно, пронеслось то, что вы только что сказали. Все эти артисты, созданные ими образы, и все люди, которые играли этого персонажа раньше, и сколько было вариантов.
Кадр из фильма «Дракула»
В общем, только об этом я и подумал, и дальше этого моя мысль не пошла. Я отнесся к самой идее с недоверием, потому что Гэри Олдман настолько прекрасен в образе Дракулы, что тут могли бы сделать мы? Но потом мы закончили работу над «Догменом», и через несколько месяцев я получил сценарий «Дракулы». Я начал читать и только тогда понял, как именно Люк хотел делать это кино.
— Мне почему-то показалось во время просмотра, что фильм очень личный для Люка Бессона. В некотором смысле, это фильм о нем. У меня ощущение, что он тоже чувствует себя старым аристократом, который знает секрет вечной жизни и бессмертного искусства.
— Ну я не думаю, что он знает секрет вечной жизни. Он не настолько стар.
— Его карьера началась в начале 80-х, так что он, можно сказать, патриарх.
— Да, начал рано и с тех пор не сбавлял темп.
Кинорежиссер и сценарист Люк Бессон
— Ну, и как вы думаете, это немного история о нем?
— Не знаю, Сергей, вам стоит спросить его самого об этом. Я не тот человек, который может ответить, насколько фильм личный для него.
— Но вы обсуждали этого персонажа…
— Мы обсуждали Любовь, обсуждали Утрату и другие чувства и мысли героя фильма. Как герой воспринимает происходящее, как он выглядит. Говорили о самом фильме. И про нашу жизнь тоже говорили. Но не в таком разрезе, как «это фильм — обо мне». Мне кажется, все мы знаем, что такое терять кого-то близкого и вообще терять что-то важное. И все мы хотим любви. Поэтому мы обсуждали именно эти темы, переходя на совсем личные вещи. И думая о том, что мы все ищем всю свою жизнь.
— Вот еще почему я на этой аналогии настаиваю. Мне кажется, Люк Бессон в киноиндустрии стал изгоем. Я помню, как всего несколько лет назад я посмотрел в Венеции «Догмен» и потом никак не мог понять, почему критики с такой яростью разносят фильм. Это казалось противоестественным. Хороший же фильм, а ваша работа там просто великолепна.
— Критиков вообще чаще всего трудно понять. Мне очень сложно ориентироваться на их мнение. То есть я очень уважаю критиков, но прошлых. Просто потому, что подростком я всё время покупал их книги, коллекционировал их, собирал рецензии. Мне безумно нравилось, что они находили слова, находили образы, и какие точные образы, когда нужно было серьезно проанализировать фильм. И делали это беспристрастно, независимо и оставались при этом собой, их анализ был очень личным. Не у всех, конечно, но я знал таких, они были.
Как же тяжело видеть, во что превратилась критика за последнее время! Я не понимаю, кто куплен и кто нет, я вообще больше не понимаю, как это всё работает. Но когда я всё же читаю что-то, что написано честно, лично, свободно и профессионально, то меня это очень радует. Даже если им не понравился фильм, я понимаю, что это их личная позиция. Но я помню, что читал рецензии и видел, что это просто атака на Люка, а не на фильм. Лично на него. А я тем фильмом горжусь.
— Да, странное дело. Столько культовых фильмов снял человек, реформировал целые жанры. В России это один из самых любимых режиссеров, мы ему всегда рады.
— Да, он же снимал в России фильм «Анна».
— Как думаете, на чем основан ваш с ним тандем? Вы уже третий фильм планируете.
— Люк — сильный художник, сильный кинематографист. Режиссер, который так владеет профессией, как никто из всех, с кем я работал. Если возникает проблема, он решает ее сам. У него столько энергии, что он не прекращает пахать, пока всё не сделано до конца и фильм не вышел в прокат. Это как раз то, что требуется от режиссера. Кто-то, кто не спускает с фильма глаз и кто при этом действует совершенно свободно. Для меня это многое значит, мне нравится быть частью этого. Это значит рисковать, искать, быть отважным, уверенным в себе. И делать самое лучшее для результата. Я видел это в Люке, когда мы делали «Догмена», и увидел вновь в «Дракуле». Я смотрел и учился — учился тому, как надо снимать кино. Как Люк работает сразу и режиссером, и сценаристом, и оператором.
«В США всё решают профсоюзы»
— А есть вообще разница между французскими и американскими режиссерами? Какое-то коренное общее различие?
— Есть, но не уверен, что это зависит от страны. Люк свое «царство» строил годами, он окружил себя людьми, которых давно знает. Или которые являются протеже тех, кого он давно знает. Но большинство с самой юности, с окончания киношколы как начали, так и работают с ним сколько себя помнят. Они верят ему, они борются за то, чтобы всё было сделано идеально.
В США всё решают профсоюзы, и это во многом определяет методы работы над кино. Но при этом не так важно, какой нации режиссер. Американец, англичанин, австриец, русский — важно, как устроена индустрия и получает ли автор возможность делать свое кино, помогают ли ему. Или его всё время пытаются контролировать? Люк делает кино так, как хочет он. Когда ты подписываешься работать с ним, ты знаешь, что ни продюсер, ни студия ничего решать не будут. Решать будет только Люк. Сегодня так мало кому удается работать, студии такое не приветствуют. Это суровый бизнес.
— Вы из-за этого больше не снимаетесь в супергеройском кино?
— Не совсем. Если Люк соберется снимать в этом жанре или кто-то из тех, с кем я раньше работал, для меня тут проблемы не будет, я с удовольствием. Потому что я буду знать, что последнее слово будет за ними. То же с сериалами. Если режиссер точно будет делать каждый эпизод, то окей, но ведь полно продюсеров и других боссов, которые делают всё, чтобы этому помешать. Поэтому я и снялся только в одном супергеройском фильме. При этом его режиссер Мэттью Вон — превосходный автор, это ведь он позвал меня в «Люди Икс».
— Скажите, а когда вы посмотрели «Анору», вы не подумали, что вы тоже могли быть там? Вы ведь работали с Шоном Бэйкером?
— Когда я посмотрел «Анору», меня просто унесло. Это поразительное кино. Особенно меня потряс армянский актер, который играл священника. Не могу вспомнить его имя, но он грандиозен. Я даже подумал, что почему не его номинировали за роль второго плана. Мне очень, очень нравится эта картина. И финал у нее великолепный.
— Не обсуждали с Бэйкером новые проекты?
— Слушайте, мне очень нравится то, что он делает. Очень люблю его кино. И могу только надеяться, что однажды мы снова…
— Ну а вот пару слов о фильме «Два волка» Алекса Гибни. Я видел, что идет работа и что вы там заняты.
— Эээ… Ничего не слышал об этом проекте, не знаю.
— IMDb утверждает, что вы там снимаетесь!
— Знаете, на своем первом фильме я познакомился с Хавьером Бардемом. И я спросил его про IMDb. Я тогда только узнал про этот сайт, впервые зашел туда. Мне было лет 16. И я ему говорю: «Ничего себе, сколько фильмов у вас в работе»! А он мне: «Не верь IMDb, парень». Я: «Почему»? А он мне: «Там всё время написано что-то я делаю то, чего я не делаю». С тех пор каждый раз, когда я думаю об этом сайте, я вспоминаю ту нашу беседу. 18 лет назад это было. Может, с тех пор сайт стал лучше, я не знаю. Что касается Алекса Гибни, я его фильмы очень люблю. Надеюсь, и этот получится однажды.
— Не думаете приехать в Москву и показать «Дракулу» здесь? Вообще, были в Москве?
— Да, надо бы, надо бы. Может, дела в мире станут чуть получше, и тогда это будет чуть легче сделать. Моя жена — русская, мы приедем. Просто сейчас это сложно: надо заполнять кучу бумажек, получать визы. В общем, надо много всего сделать сначала. Но мы как-нибудь приедем.
— У вас русская жена? Где вы познакомились?
— В Нью-Йорке.
— Чем она занимается?
— Она художник.
— Может, она вас каким-нибудь русским словам научила?
— Нет-нет. «Nu shto, pokurim?» Но это моя теща научила. Пока больше ничего я не выучил.
«Меня с детства привлекало европейское кино»
— Расскажите про фильм Down the Arm of God — там вы значитесь на все том же IMDb одним из сценаристов.
— Да, тут все правда. Это фильм Питера Бруннера, Люк Бессон там продюсер. Мы его снимали в Техасе, он о пасторе, который приезжает в маленький городок и знакомится с людьми, которые живут на улице. И погода становится все хуже. Пастор решает помочь людям. Это первый раз, когда я участвую в написании сценария. Мы с Питером раньше работали на фильме «К ночи», но в этот раз он решил, скажем так, поменять условия нашего сотрудничества и привлек меня на совсем ранней стадии. Мы вместе обсуждали темы сценария, оба решали, на какой идее остановиться. Потом он написал первый драфт сценария, это было в 2021 году, и потом я пришел к нему домой, и мы вместе работали над вторым драфтом.
— Вы же родом из Техаса. Я в какой-то момент вдруг понял, что огромное количество моих любимых кинематографистов — оттуда. Как думаете, есть что-то общее у техасцев в кино?
— Техас — это место, которое располагает к тому, чтобы писать, снимать кино, что-то создавать. Не знаю, в чем причина. Может, в скуке. Или в ощущении, что ты взаперти. И не знаю, связано ли это с Техасом самим по себе или еще с чем-то. Но я это место люблю. Оттуда вышло множество писателей, музыкантов, художников. Это мой дом.
— Скажите, а вам не кажется, что ваш талант при этом больше ценят в Европе, чем в США? И приз вам в Каннах дали, и сниматься зовут.
— Не знаю, может быть. Меня с детства привлекало европейское кино, хотя я обожаю и американское 40-70-х годов. Но европейское я полюбил раньше, мне понадобилось время на то, чтобы понять, что американское тоже очень богато талантами. Но это, возможно, больше говорит обо мне, чем о кино. Но посмотрите, даже на «Оскаре» чуть не каждый год лучший фильм — европейский. И почти все лучшие заявки тоже европейские.
У нас в США очень много того, о чем ничего никто не снимает. Контроль над личным оружием, проблема бездомных, пандемия — почему-то у нас об этом в кино нет. Не знаю, почему мы так скромничаем и не хотим вслух говорить о самых важных вещах. Поэтому я так привязан к тем режиссерам, которые все же пытаются свободно говорить вслух. Трудно здесь контролировать свой фильм от начала до конца, хотя тот же Шон Бэйкер или братья Сафди могут ведь. Но в Европе почему-то свободных высказываний больше. Но, наверное, это не единственная причина, почему мне близок европейский кинематограф. Может, европейцы что-то видят, чего американцы не замечают, или причина в студийной системе США.
Калеб Лэндри Джонс позирует с наградой за лучшую мужскую роль за фильм «Нитрам» во время церемонии закрытия 74-го ежегодного Каннского кинофестиваля 17 июля 2021 года в Каннах, Франция
— Где предпочитаете жить — в США или Европе?
— И там, и там. И если говорить о Европе, многое зависит от конкретной страны. В любом случае, если я не в Техасе, я скоро начинаю по нему скучать. Скучаю по Америке, когда живу не там. С другой стороны, когда я в США долгое время, мне начинает не хватать Франции, Шотландии, Японии, Австралии. Пожалуй, мне вообще нельзя долго жить где бы то ни было.
